Записки военного летчика…
«Я иду в поход! Покрасьте хенной хвост моего коня!»
(Из древней персидской песни)
В глубине походного жилища, на подстилке из хорошо укатанного толстого войлока сидел крепко сложенный воин. Одетая поверх стеганого халата хорезмская кольчуга и покрывающая голову остроконечная, усыпанная драгоценными камнями шапка, свидетельствовали о высоком положении богатура. Гордая осанка, властный взгляд и вдетые в уши по монгольскому обычаю серьги дополняли портрет человека привыкшего повелевать.
— Да будет благословенно имя моего господина! — отбросив полог шатра и почтительно скрестив руки на груди воскликнул старец в зеленой чалме. Выдержав паузу и не дождавшись ответа, вошедший встал на колени и поцеловал землю у ног непобедимого полководца.
— Я ценю твою мудрость и верность, — начал свою речь сын бека Тарагая, (1) — ты многое видел и прочел несметное количество ученых книг. Мне нужны твои знания. Вот уже три месяца длится поход на Анкару и мои войска нуждаются в продовольствии. Я приказал уменьшить количество дневной пищи, делить поровну добытых на охоте сайгаков и джейранов, но армия столь многочисленна и ненасытна, а степи столь скудны, что пришло время Великих решений. В дни юности я слышал, что повара Александра Двурогого знали секретное снадобье и спасли слабеющую армию от голода и позора поражения. Расскажи, что ты об этом знаешь, почтенный мудрец!
— О, высокочтимый эмир, старинное предание гласит, что существует рецепт целебного кушанья «палов ош», употребление которого снимает усталость и недомогание. Придает батырам силы и вселяет в их души неукротимую жажду подвигов. Для приготовления этого блюда надо взять старый, покрытый слоем курдючного жира казан. В него опустить нарубленное кусками мясо не молодого и не старого барашка, красную морковь и подрумяненный лук. Добавить пряностей и насыпать отборного риса девзира. Залить немного воды и варить на костре, пока запах нежнейшего кушанья не достигнет небес, а уважаемый ашпаз(2) не свалится от истомы и изнеможения. Достаточно одной чашки плова, чтобы любой воин твоего несметного войска сражался, не ведая ни страха, ни голода.
— Я воспользуюсь древним рецептом, старик, и если все сказанное тобой правда, щедрость моя будет безмерной, — поглаживая рыжую с проблесками седины бороду сказал единоличный правитель Мавераннахрома… Ма…ма-ма…
Ссылка: http://www.kontinent.org/article_rus_48375192b239f.html
воскресенье, 30 ноября 2008 г.
суббота, 29 ноября 2008 г.
Интервью с Павлом Мацкевичем
Павел Мацкевич: Неисправимый романтик.
Фото: Выступление Павла Мацкевича на презентации литературно-художественного журнала « Ave» 16 октября 2008 года в Центральном Доме Литераторов.
Павел Мацкевич: Член Союза писателей Москвы, автор 6-ти романов и более 400 статей. Главный редактор литературно-художественного журнала « Ave», составитель литературно-культурологических сборников "Южный город" и "Звезды южного города" (г. Одесса).
Ссылка: http://h.ua/story/154216/
Фото: Выступление Павла Мацкевича на презентации литературно-художественного журнала « Ave» 16 октября 2008 года в Центральном Доме Литераторов.
Павел Мацкевич: Член Союза писателей Москвы, автор 6-ти романов и более 400 статей. Главный редактор литературно-художественного журнала « Ave», составитель литературно-культурологических сборников "Южный город" и "Звезды южного города" (г. Одесса).
Ссылка: http://h.ua/story/154216/
Интервью с Инной Богачинской
Инна Богачинская: Художник - это не овощ вроде...
Инна Богачинская — известный в эмиграции поэт и журналист. Родилась в Москве. Большую часть жизни прожила в Одессе, где закончила музыкальное училище и английское отделение факультета романо-германской филологии Одесского государственного университета. Журналистская деятельность Инны Богачинской началась в газете «Вечерняя Одесса». В 1979 г. эмигрировала в США. Работала в газете «Новое русское слово». Циклы стихов И.Богачинской печатались в альманахах «Прекрёстки», «Встречи», «Побережье», «Сталкер», «Альманах-80 Клуба русских писателей», «Клуб поэтов. Альманах 1994», в журналах «Мы», «Гостиная», «Вестник» и «Шофар». В 1991 г. Книга года Энциклопедии Британика назвала ее одним из наиболее состоявшихся поэтов русского зарубежья. В том же году Инна стала лауреатом Международного фестиваля русского искусства в Чикаго. Она также была удостоена звания Поэта года в Нью-Йорке. Инна — автор 4-х книг поэзии и прозы: «СТИХиЯ», «Подтексты», «В четвертом измерении» и «Перевод с космического».
Художник - это не овощ вроде,
Не фрукт, и не камень во сто карат.
Художник обязан быть инороден.
Он - вечный внутренний эмигрант.
пятница, 28 ноября 2008 г.
Интервью с Романом Солнцевым
Роман Солнцев: Мне есть о чем писать...
Роман Харисович Солнцев (Россия, Красноярск). Поэт, прозаик, драматург. Главный редактор журнала "День и ночь" (Красноярск). Лауреат премии "Странник"-1995 за издание журнала "День и ночь".
В ночь на 17 апреля 2007 года, Солнцев Роман Харисович, ушел из жизни.
Ссылка на интервью: http://magazines.russ.ru/ra/2006/8/so16-pr.html
Роман Харисович Солнцев (Россия, Красноярск). Поэт, прозаик, драматург. Главный редактор журнала "День и ночь" (Красноярск). Лауреат премии "Странник"-1995 за издание журнала "День и ночь".
В ночь на 17 апреля 2007 года, Солнцев Роман Харисович, ушел из жизни.
Ссылка на интервью: http://magazines.russ.ru/ra/2006/8/so16-pr.html
Интервью с Александром Сидоровым
Александр Сидоров: О культуре речи и современной литературе
Культурка речи
Из выражений «твою мать!» и «вашу мать!» предпочтительнее последнее,поскольку оно звучит уважительнее по отношению к собеседнику.
/Фима Жиганец/
Ссылка на интервью: http://rost-visas.livejournal.com/
Культурка речи
Из выражений «твою мать!» и «вашу мать!» предпочтительнее последнее,поскольку оно звучит уважительнее по отношению к собеседнику.
/Фима Жиганец/
Ссылка на интервью: http://rost-visas.livejournal.com/
среда, 26 ноября 2008 г.
Стихи, написанные в дороге
* * * * *
Уехать бы, да смысла нет:
В чужих краях свои напасти.
А дома мне приносит счастье
Простой автобусный билет.
/Донецк 2004 год/
Ну, все - пора!
Ну, все – пора! В дорогу. В дальний путь.
Вагон плацкартный. Сутолока. Тесно.
Что будет завтра – сердцу неизвестно.
Что за плечами – к жизни не вернуть.
За горизонт. Сквозь голод редких встреч
Скользит состав, минуя полустанки.
Колесный стук, перроны, вкус таранки.
Дождя нежданного холодная картечь.
И одиночество, и в ржавых лужах день.
За плоскостью стекла столбы и шпалы.
Саднит в груди от грусти небывалой.
Напрасны хлопоты и мысли – набекрень.
Но скоро пригород, проулки, тупики.
Дыханье улицы и – опрометью в детство.
Туда где дом, знакомый с малолетства,
Где сумасбродствовал запретам вопреки.
Где в каждом выдохе и вдохе благодать,
Где гулким шагом бредят мостовые.
Спешат прохожие, трамваи, постовые.
Судачат дворники, и ждет к обеду мать.
Воспоминания, как соль на злобу дня.
Тоска вселенская, растерянность, обида.
Раскаты грома. Церковь. Панихида.
И сгустки боли в капельках дождя.
/Донецк-Саратов 2005 год/
Сердце
Жаль. Только что-то не ладится.
Только что-то не так, как всегда.
И ночами вдруг сдуру повадился
Сердце рвать и играть в города.
Где я был, где я жил - не тужил,
Где беспечно шагал по Отечеству.
И минуты считал, и судьбу сторожил,
И, возможно, любил человечество –
Я не помню уже. Забыванье – не блажь,
Забыванье – не крест в наказание.
Просто что-то насущное сдали в багаж,
Ничего не сказав на прощание.
Просто душат сомненья и будние дни,
Так опутали душу, что сходу не вырваться.
А за Волгой, как прежде маячат огни,
И как прежде в дорогу не выспаться.
Сердце бьется о ребра: постой, погоди.
Что ж ты так заскучало, – сердешное?
У тебя еще, сердце, вся жизнь впереди,
И дела и просторы нездешние.
У тебя еще, сердце, вся жизнь – первоцвет.
И пускай ты не так уж и молодо –
На тебя еще хватит счастливых примет
И пьянящего хмеля, и солода.
/Донецк-Саратов 2008 год/
* * * * *
И завтра щерится скабрёзно.
И не видать подчас не зги,
Но манит голос паровозный:
Беги из прошлого, беги.
Беги, пока есть сила духа.
Пока упругость есть в ногах.
Беги – и ни кого не слухай,
Став украинцем впопыхах.
Мудрее став, скромней и старше,
Ты пуще прежнего, – беги.
Но как солдат на дальнем марше,
О прошлом память береги.
Оно тебя еще, быть может,
Не раз окликнет – позовет.
Оно тебе, еще поможет
Бежать отчаянно вперед.
/Саратов-Донецк 2008 год/
Уехать бы, да смысла нет:
В чужих краях свои напасти.
А дома мне приносит счастье
Простой автобусный билет.
/Донецк 2004 год/
Ну, все - пора!
Ну, все – пора! В дорогу. В дальний путь.
Вагон плацкартный. Сутолока. Тесно.
Что будет завтра – сердцу неизвестно.
Что за плечами – к жизни не вернуть.
За горизонт. Сквозь голод редких встреч
Скользит состав, минуя полустанки.
Колесный стук, перроны, вкус таранки.
Дождя нежданного холодная картечь.
И одиночество, и в ржавых лужах день.
За плоскостью стекла столбы и шпалы.
Саднит в груди от грусти небывалой.
Напрасны хлопоты и мысли – набекрень.
Но скоро пригород, проулки, тупики.
Дыханье улицы и – опрометью в детство.
Туда где дом, знакомый с малолетства,
Где сумасбродствовал запретам вопреки.
Где в каждом выдохе и вдохе благодать,
Где гулким шагом бредят мостовые.
Спешат прохожие, трамваи, постовые.
Судачат дворники, и ждет к обеду мать.
Воспоминания, как соль на злобу дня.
Тоска вселенская, растерянность, обида.
Раскаты грома. Церковь. Панихида.
И сгустки боли в капельках дождя.
/Донецк-Саратов 2005 год/
Сердце
Жаль. Только что-то не ладится.
Только что-то не так, как всегда.
И ночами вдруг сдуру повадился
Сердце рвать и играть в города.
Где я был, где я жил - не тужил,
Где беспечно шагал по Отечеству.
И минуты считал, и судьбу сторожил,
И, возможно, любил человечество –
Я не помню уже. Забыванье – не блажь,
Забыванье – не крест в наказание.
Просто что-то насущное сдали в багаж,
Ничего не сказав на прощание.
Просто душат сомненья и будние дни,
Так опутали душу, что сходу не вырваться.
А за Волгой, как прежде маячат огни,
И как прежде в дорогу не выспаться.
Сердце бьется о ребра: постой, погоди.
Что ж ты так заскучало, – сердешное?
У тебя еще, сердце, вся жизнь впереди,
И дела и просторы нездешние.
У тебя еще, сердце, вся жизнь – первоцвет.
И пускай ты не так уж и молодо –
На тебя еще хватит счастливых примет
И пьянящего хмеля, и солода.
/Донецк-Саратов 2008 год/
* * * * *
И завтра щерится скабрёзно.
И не видать подчас не зги,
Но манит голос паровозный:
Беги из прошлого, беги.
Беги, пока есть сила духа.
Пока упругость есть в ногах.
Беги – и ни кого не слухай,
Став украинцем впопыхах.
Мудрее став, скромней и старше,
Ты пуще прежнего, – беги.
Но как солдат на дальнем марше,
О прошлом память береги.
Оно тебя еще, быть может,
Не раз окликнет – позовет.
Оно тебе, еще поможет
Бежать отчаянно вперед.
/Саратов-Донецк 2008 год/
понедельник, 24 ноября 2008 г.
Комментарий излишен
Январь
Бузует и штормит январь.
Дождями каплет. Тонет в лужах.
По площадям и скверам кружит
И городской зубрит букварь.
И Дед Мороз придет едва ль.
И не укроет землю пухом.
Шальной комар звенит над ухом.
(Прихлопнуть бы, но лень и жаль.)
Январь канючит и хандрит,
Но не найти в крещенье прорубь.
Не смыть грехи, и только голубь
По-над часовенкой парит.
Вокзал
Вокзал, несгораемый ящик
Разлук моих, встреч и разлук…
/Б. Пастернак/
Снова слышится эхо гудка.
Еду, сев у окна по привычке.
И направленный луч электрички,
Режет ночь, словно нож мясника.
Снова желтый расплавленный свет,
Обжигает желудок вагона,
Что несется стремглав из загона,
Накопившихся к старости лет.
Скоро новый вокзал и буфет —
Пастернаковский ящик нетленный,
Где из рук у судьбы непременно
Вырву в вечность горящий билет.
* * *
Комментарий излишен и суетность мне поделом.
Сколько слов-воробьев поселилось под ветхою крышей?
Но не помнятся фразы, оброненные ветром мельком,
И не слышатся рифмы, осененные шепотом свыше.
Комментарий излишен и всякая лужа Байкал.
Глубина не страшит, не пугают преграды, и все же.
Все, что было вчера, и что вдруг потерял
Стало ближе на жизнь, а по сути дороже.
Дважды в реку — ни-ни, супротив не попрешь.
И травой-лебедой пахнет время и, кажется, слышен
Свист дворовой шпаны, и как рвется об изгородь клеш.
Время лечит не всех. Комментарий излишен.
* * *
И каждое утро, лишь только забрезжит рассвет,
И первые звуки, ворвавшись в немые квартиры
Разбудят соседей, заполнят минувшим сортиры,
И криком зайдется дремавший всю ночь нофелет,
Я вдруг осознаю и даже увижу: что Я это я.
Что жизнь непутевая мне, к сожаленью, не снится.
Что миг пробужденья не раз и не два повторится.
Что дождь за окном повествует о тщетности дня.
* * *
Ночь. Сигареточка плавится.
Территорию делят коты.
Я под утро умру, чтобы завтра с похмелья не маяться.
Чтоб излиться дождем, на раскрытые ветром зонты.
Через год, может два, разлетевшись на мелкие атомы,
В тот же миг, тот же час, опуститься с небес сентябрем.
Разгадать между дел, иероглифы с русскими матами,
Отмывая асфальт, изрисованный школьным мелком.
Разбросать по дворам свои мысли пожухлыми листьями.
Опрокинуть тоску, на загаженный птицами сквер.
Непогодой пройтись, вдоль усталой, заброшенной пристани
И, вернувшись домой, постучаться в знакомую дверь.
Не открыли, так что ж, — просочившись в замочную скважину,
Тихо сесть на диван, одиноким, как перст, домовым.
Взять резной портсигар, сигаретой последней заряженный.
Не спеша закурить, и увидеть себя молодым.
Закурить от души, — затянувшись табачною дымностью,
Оглядеться вокруг, изучая немой интерьер.
Насладиться теплом и уюта волшебною зыбкостью
И послушать грозу, приглушенную тканью портьер.
Ссылка: http://magazines.russ.ru/ra/2008/6/iv11.html
Бузует и штормит январь.
Дождями каплет. Тонет в лужах.
По площадям и скверам кружит
И городской зубрит букварь.
И Дед Мороз придет едва ль.
И не укроет землю пухом.
Шальной комар звенит над ухом.
(Прихлопнуть бы, но лень и жаль.)
Январь канючит и хандрит,
Но не найти в крещенье прорубь.
Не смыть грехи, и только голубь
По-над часовенкой парит.
Вокзал
Вокзал, несгораемый ящик
Разлук моих, встреч и разлук…
/Б. Пастернак/
Снова слышится эхо гудка.
Еду, сев у окна по привычке.
И направленный луч электрички,
Режет ночь, словно нож мясника.
Снова желтый расплавленный свет,
Обжигает желудок вагона,
Что несется стремглав из загона,
Накопившихся к старости лет.
Скоро новый вокзал и буфет —
Пастернаковский ящик нетленный,
Где из рук у судьбы непременно
Вырву в вечность горящий билет.
* * *
Комментарий излишен и суетность мне поделом.
Сколько слов-воробьев поселилось под ветхою крышей?
Но не помнятся фразы, оброненные ветром мельком,
И не слышатся рифмы, осененные шепотом свыше.
Комментарий излишен и всякая лужа Байкал.
Глубина не страшит, не пугают преграды, и все же.
Все, что было вчера, и что вдруг потерял
Стало ближе на жизнь, а по сути дороже.
Дважды в реку — ни-ни, супротив не попрешь.
И травой-лебедой пахнет время и, кажется, слышен
Свист дворовой шпаны, и как рвется об изгородь клеш.
Время лечит не всех. Комментарий излишен.
* * *
И каждое утро, лишь только забрезжит рассвет,
И первые звуки, ворвавшись в немые квартиры
Разбудят соседей, заполнят минувшим сортиры,
И криком зайдется дремавший всю ночь нофелет,
Я вдруг осознаю и даже увижу: что Я это я.
Что жизнь непутевая мне, к сожаленью, не снится.
Что миг пробужденья не раз и не два повторится.
Что дождь за окном повествует о тщетности дня.
* * *
Ночь. Сигареточка плавится.
Территорию делят коты.
Я под утро умру, чтобы завтра с похмелья не маяться.
Чтоб излиться дождем, на раскрытые ветром зонты.
Через год, может два, разлетевшись на мелкие атомы,
В тот же миг, тот же час, опуститься с небес сентябрем.
Разгадать между дел, иероглифы с русскими матами,
Отмывая асфальт, изрисованный школьным мелком.
Разбросать по дворам свои мысли пожухлыми листьями.
Опрокинуть тоску, на загаженный птицами сквер.
Непогодой пройтись, вдоль усталой, заброшенной пристани
И, вернувшись домой, постучаться в знакомую дверь.
Не открыли, так что ж, — просочившись в замочную скважину,
Тихо сесть на диван, одиноким, как перст, домовым.
Взять резной портсигар, сигаретой последней заряженный.
Не спеша закурить, и увидеть себя молодым.
Закурить от души, — затянувшись табачною дымностью,
Оглядеться вокруг, изучая немой интерьер.
Насладиться теплом и уюта волшебною зыбкостью
И послушать грозу, приглушенную тканью портьер.
Ссылка: http://magazines.russ.ru/ra/2008/6/iv11.html
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
Сообщения
